Библия, толкование и вера

АйНикола

Что знали иудеи первого века о яйцеклетке?

Знали, что женщина без участия мужа родить не может.

Антонина Егоровн

Знали, что женщина без участия мужа родить не может.

Уже заранее выкручиваетесь. Вы этот вопрос изучали или же написали то во что хочется верить?
Женщина воспринималась как сосуд. А сеятелем был мужчина. Поэтому к женщинам было отношение как второсортному существу.

"...Факты, выявленные биологией за последние 150 лет, таковы. Любое существо полностью человеческой природы появляется на свет благодаря соединению йцеклетки женского организма и сперматозоида мужского. Пол оплодотворенной яйцеклетки, а, следовательно, и ребенка, зависит от определенной пары хромосом, содержащейся в любой обычной (соматической) клетке человеческого организма. У женщин эта пара состоит из двух одинаковых Х-хромосом, а у мужчин - из разных: Х-хромо-сомы и Y-хромосомы. Эти пары (как и другие 22 пары хромосом соматических клеток, не отличающиеся по качеству у мужчин и женщин) содержат в своих ДНК гены, несущие информацию о различных качествах. При образовании яйцеклетки и сперматозоида обычные (соматические) клетки делятся таким образом, что части различных пар хромосом разделяются на новые «полуклетки» (яйцеклетки или сперматозоида), содержащие только по одной хромосоме из каждой пары. Зачатие у человека происходит, когда наступает соединение таких «полуклеток» родителей. От матери всегда поступает только Х-хромосома, а от отца может поступить X-хромосома или Y-хромосома. В первом случае получается женский организм (ХХ-набор), во втором - мужской (XY-набор). Таким путем происходит зачатие любого человека и определяется (с первого момента зачатия) его пол.
Для того, чтобы Мария могла забеременеть Иисусом без участия отца-человека (иначе говоря, без участия Y-хромосомы)), должен был реализоваться один из двух возможных вариантов. (1) Яйцеклетка Марии был» трансформирована прямым божественным действием (зачатие от Святого Духа?) в жизнеспособную репродуктивную клетку (как если бы она была оплодотворена сперматозоидом). (2) Мария была создана с такой уже оплодотворенной яйцеклеткой в матке (таким образом, что никакого участия в зачатии она вообще не принимала, и никакого генетического материала от нее к Иисусу не перешло).
В первом случае Мария должна была участвовать в рождении Иисуса своей Х-хромосомой, а Y-хромосома (поскольку Иисус был мужчиной, но не было отца-человека) должна была быть сотворена Богом заново. Таким образом, Х-хромосома (как и все остальные хромосомы) клеток Иисуса имела бы, через генетических предков Марии, родство с эволюционировавшим видом homo sapiens. Но мы не можем не спросить, какие генетические характеристики, в таком случае, были бы сообщены Иисусу через Y-хромосому (и все остальные хромосомы, обычно приходящие от отца)? Как мы говорили в предыдущей главе, генетическое строение человека служит базой для всех его человеческих качеств и его личности. Таким образом, в первом случае, для того, чтобы быть полностью человеком, Иисус должен был получить полный набор человеческих генов в Y и всех остальных хромосомах. Но какая генетическая информация была записана в этих, чудесным образом сотворенных, генах? Снабдил ли их Бог необходимыми данными о физических качествах Иисуса (форма носа, цвет волос, группа крови), имитирующими те, что предоставил бы Иосиф, если бы он принял участие в зачатии? Все это звучит невероятно, но при таком варианте, по крайней мере, сохраняется связь Иисуса с человечеством через генетический набор Марии.
Вариант (2), в котором Мария просто была сосудом, в который была помещена уже оплодотворенная яйцеклетка (то есть, действительно что-то вроде суррогатной матери89), не предусматривает и этого. В этом случае весь генетический набор Иисуса (содержащийся и в Х-хромосоме, и вY-хромосоме, и во всех остальных хромосомах) должен был быть создан заново. Здесь еще более уместен вопрос о том, какие гены Бог выбрал для клеток, из которых эмбрион Иисуса развился в течение, по свидетельству двух первых Евангелий, нормального периода беременности? Можем ли мы сказать, что Иисус на самом деле был человеком, если его происхождение настолько чудесно? Или он был только копией человека, чей генетический набор и физические характеристики на самом деле не были связаны с нашим видом, появившимся в процессе эволюции?
Если мы хотим сознательно громоздить одну невероятную вещь на другую, мы должны хорошо понимать, что на самом деле подразумевается в каждом из этих вариантов концепции непорочного зачатия с позиций научного знания жизненных процессов. В наши дни вера в непорочное зачатие означает: в первом случае - то, что Бог вдруг создал целый сперматозоид, который вошел в яйцеклетку Марии, а во втором случае - то, что Он вдруг создал уже оплодотворенную яйцеклетку. И то и другое (особенно, оплодотворенная яйцеклетка) - невероятно сложные системы молекул (некоторые из которых по величине сравнимы с ДНК), вовлеченных в динамическое биологическое взаимодействие. По организации эти образования сложнее современного завода. Это действительно было бы чудом, магическим действием - «специальное сотворение» заново в том смысле, за который выступают так называемые «креационисты» - действием, благодаря которому было сотворено существо, напоминающее человека, но не разделяющее с нами наше эволюционное происхождение. Такое существо действительно было бы theosisaner- «Богочеловек», «известный в эллинистическом мире тип - человек, которого боги наделили сверхчеловеческими возможностями».

АйНикола

Многие другие отрывки этого Евангелия описывают семью с вполне нормальными отношениями между родителями и ребенком.

Вы начали за здравие а закончили за упокой , дальше что, как это связано с вашей темой о яйцеклетке, знанием о ней Иудеев и возможностями Бога ? 

Я в возможностях Бога не сомневаюсь. Еще раз выскажу, что именно Он начало всего и Он никем и ничем не определяется. Он есть Любовь в Свободе. И нас создал по образу и подобию своему. 

О, это, конечно, было не то сошествие, в котором явится он, по обещанию своему, в конце времен во всей славе небесной и которое будет внезапно, «как молния, блистающая от востока до запада»[19]. Нет, он возжелал хоть на мгновенье посетить детей своих и именно там, где как раз затрещали костры еретиков. По безмерному милосердию своему он проходит еще раз между людей в том самом образе человеческом, в котором ходил три года между людьми пятнадцать веков назад. Он снисходит на «стогны жаркие» южного города, как раз в котором всего лишь накануне в «великолепном автодафе», в присутствии короля, двора, рыцарей, кардиналов и прелестнейших придворных дам, при многочисленном населении всей Севильи, была сожжена кардиналом великим инквизитором разом чуть не целая сотня еретиков[20] ad majorem gloriam Dei[21]. Он появился тихо, незаметно, и вот все – странно это – узнают его[22]. Это могло бы быть одним из лучших мест поэмы, то есть почему именно узнают его. Народ непобедимою силой стремится к нему, окружает его, нарастает кругом него, следует за ним. Он молча проходит среди их с тихою улыбкой бесконечного сострадания. Солнце любви горит в его сердце, лучи Света, Просвещения и Силы текут из очей его и, изливаясь на людей, сотрясают их сердца ответною любовью. Он простирает к ним руки[23], благословляет их, и от прикосновения к нему, даже лишь к одеждам его, исходит целящая сила[24]. Вот из толпы восклицает старик, слепой с детских лет: «Господи, исцели меня, да и я тебя узрю», и вот как бы чешуя сходит с глаз его, и слепой его видит. Народ плачет и целует землю, по которой идет он. Дети бросают пред ним цветы, поют и вопиют ему: «Осанна!»[25] «Это он, это сам он, – повторяют все, – это должен быть он, это никто как он». Он останавливается на паперти Севильского собора в ту самую минуту, когда во храм вносят с плачем детский открытый белый гробик: в нем семилетняя девочка, единственная дочь одного знатного гражданина. Мертвый ребенок лежит весь в цветах. «Он воскресит твое дитя», – кричат из толпы плачущей матери. Вышедший навстречу гроба соборный патер смотрит в недоумении и хмурит брови. Но вот раздается вопль матери умершего ребенка. Она повергается к ногам его: «Если это ты, то воскреси дитя мое!» – восклицает она, простирая к нему руки. Процессия останавливается, гробик опускают на паперть к ногам его. Он глядит с состраданием, и уста его тихо и еще раз произносят: «Талифа куми» – «и восста девица»[26]. Девочка подымается в гробе, садится и смотрит, улыбаясь, удивленными раскрытыми глазками кругом. В руках ее букет белых роз[27], с которым она лежала в гробу. В народе смятение, крики, рыдания, и вот, в эту самую минуту, вдруг проходит мимо собора по площади сам кардинал великий инквизитор. Это девяностолетний почти старик, высокий и прямой, с иссохшим лицом, со впалыми глазами, но из которых еще светится, как огненная искорка, блеск. О, он не в великолепных кардинальских одеждах своих, в каких красовался вчера пред народом, когда сжигали врагов римской веры, – нет, в эту минуту он лишь в старой, грубой монашеской своей рясе. За ним в известном расстоянии следуют мрачные помощники и рабы его и «священная» стража. Он останавливается пред толпой и наблюдает издали. Он всё видел, он видел как поставили гроб у ног его, видел, как воскресла девица, и лицо его омрачилось. Он хмурит седые густые брови свои, и взгляд его сверкает зловещим огнем. Он простирает перст свой и велит стражам взять его[28]. И вот, такова его сила и до того уже приучен, покорен и трепетно послушен ему народ, что толпа немедленно раздвигается пред стражами, и те, среди гробового молчания, вдруг наступившего, налагают на него руки и уводят его. Толпа моментально, вся как один человек, склоняется головами до земли пред старцем инквизитором, тот молча благословляет народ и проходит мимо. Стража приводит пленника в тесную и мрачную сводчатую тюрьму в древнем здании святого судилища и запирает в нее. Проходит день, настает темная, горячая и «бездыханная» севильская ночь. Воздух «лавром и лимоном пахнет»[29]. Среди глубокого мрака вдруг отворяется железная дверь тюрьмы, и сам старик великий инквизитор со светильником в руке медленно входит в тюрьму. Он один, дверь за ним тотчас же запирается. Он останавливается при входе и долго, минуту или две, всматривается в лицо его. Наконец тихо подходит, ставит светильник на стол и говорит ему: «Это ты? ты? – Но, не получая ответа, быстро прибавляет: – Не отвечай, молчи. Да и что бы ты мог сказать? Я слишком знаю, что ты скажешь. Да ты и права не имеешь ничего прибавлять к тому, что уже сказано тобой прежде. Зачем же ты пришел нам мешать? Ибо ты пришел нам мешать и сам это знаешь. Но знаешь ли, что будет завтра? Я не знаю, кто ты, и знать не хочу: ты ли это или только подобие его, но завтра же я осужу и сожгу тебя на костре, как злейшего из еретиков, и тот самый народ, который сегодня целовал твои ноги, завтра же по одному моему мановению бросится подгребать к твоему костру угли, знаешь ты это? Да, ты, может быть, это знаешь», – прибавил он в проникновенном раздумье, ни на мгновение не отрываясь взглядом от своего пленника.

 «Имеешь ли ты право возвестить нам хоть одну из тайн того мира, из которого ты пришел? – спрашивает его мой старик и сам отвечает ему за него, – нет, не имеешь, чтобы не прибавлять к тому, что уже было прежде сказано, и чтобы не отнять у людей свободы, за которую ты так стоял, когда был на земле. Всё, что ты вновь возвестишь, посягнет на свободу веры людей, ибо явится как чудо, а свобода их веры тебе была дороже всего еще тогда, полторы тысячи лет назад. Не ты ли так часто тогда говорил: «Хочу сделать вас свободными»[31]. Но вот ты теперь увидел этих «свободных» людей, – прибавляет вдруг старик со вдумчивою усмешкой. – Да, это дело нам дорого стоило, – продолжает он, строго смотря на него, – но мы докончили наконец это дело во имя твое. Пятнадцать веков мучились мы с этою свободой, но теперь это кончено, и кончено крепко. Ты не веришь, что кончено крепко? Ты смотришь на меня кротко и не удостоиваешь меня даже негодования? Но знай, что теперь и именно ныне эти люди уверены более чем когда-нибудь, что свободны вполне, а между тем сами же они принесли нам свободу свою и покорно положили ее к ногам нашим. Но это сделали мы, а того ль ты желал, такой ли свободы?»
«Ибо теперь только (то есть он, конечно, говорит про инквизицию) стало возможным помыслить в первый раз о счастии людей. Человек был устроен бунтовщиком; разве бунтовщики могут быть счастливыми? Тебя предупреждали, – говорит он ему, – ты не имел недостатка в предупреждениях и указаниях, но ты не послушал предупреждений, ты отверг единственный путь, которым можно было устроить людей счастливыми, но, к счастью, уходя, ты передал дело нам. Ты обещал, ты утвердил своим словом, ты дал нам право связывать и развязывать[32] и уж, конечно, не можешь и думать отнять у нас это право теперь. Зачем же ты пришел нам мешать?»

alexey957

Вы начали за здравие а закончили за упокой , дальше что, как это связано с вашей темой о яйцеклетке,

Вы ГИНЕКОЛОГИ, может хватит разбирать о яйцеклетках.

Антонина Егоровн

может хватит разбирать о яйцеклетках.

Претензии к хозяину темы. 

Антонина Егоровн

Вы наверно НЕ Генеколог

В отличии от вас , нет , я верующий а не философ а тем более не "Генеколог"
Вы бы разобрались о том что хочет сказать автор темы .И правильно надо писать - гинеколог.

АНДРЕЙ 44

Знали что дети от мамы и папы.