Почему спит ребенок
В переходе возле станции метро
Лукьяновская сидит женщина неопределенного возраста. Ей можно дать с
ходу и тридцать, и двадцать три, и сорок два. Волосы у женщины спутаны и
грязны, голова опущена в скорби. Перед женщиной на заплеванном полу
перехода лежит кулек. В кулек сердобольные граждане бросают деньги. И не
бросали бы, да на руках женщина держит весомый «аргумент» в пользу
того, что ей деньги просто необходимы. На руках у женщины спит ребенок
лет двух.
Он в грязной шапочке, бывшей когда-то белой, в спортивном костюмчике.
Переход – место достаточно оживленное. И течет нескончаемым потоком
людская толпа, и звенит мелочь в кульке, и шуршат купюры.
Я ходил мимо женщины около месяца. Я догадывался, кому уходят деньги,
жертвуемые многочисленными прохожими. Уж сколько говорено, сколько
написано, но народ наш такой – жалостливый. Жалостливый
до слез. Готов народ наш отдать последнюю рубашку свою, последние
копейки из кармана вытряхнуть. Не ожесточили народ ни цены неподъемные,
ни тарифы за жилье космические. Вся злость у нас – на языке, в
троллейбусах да вагонах метро выплескиваемая. Выплеснули – оно как бы
легче стало. «Я бы ИХ к стенке!» «К стенке, правильно, туда ИХ».
Врачи-психиатры знают, что, когда пациент рассказывает о том, что ему
мешают жить «они», это является первым признаком паранойи. Наш народ
ненавидит абстрактных «их» и очень любит и жалеет вполне осязаемых
«несчастных» и «обездоленных». Подал такому «несчастному» - и
чувствуешь, что у тебя все еще не так плохо. Помог, вроде бы как.
Хорошее дело сделал…
Я ходил мимо попрошайки месяц. Не подавал, так как не хотел,
чтобы на мои деньги какой-нибудь цыган купил себе кирпича одну штуку, да
вставил в стену нового дома-дворца своего. Пускай будет дыра у него в
стене, у цыгана этого. Не будет кирпича от меня. Но, судя по тому, как
попрошайке подавали, цыган–хозяин ее имел уже несколько домов-дворцов.
Ну и попрошайке что-то перепадает, конечно. Бутылка водки на вечер, да
шаурма.
Хозяева таких «точек» попрошайничества имеют немало, но отличаются
жадностью. И жестокостью. На том и держится их супердоходный бизнес. На
деньгах да на страхе. Никто из опускающих монетку в кулечек не знает,
что «встать» на место возле Владимирского собора невозможно, а хождение
по вагонам метро с уныло-тягучим «простите, что я до вас обращаюся»
стоит от 100 гривен в день. Или знает? В таком случае, знает, но подает?
Никто из добряков, жертвующих «Мадонне с младенцем» не задумывается над
еще одним вопросом. Над одним несоответствием, буквально бросающимся в
глаза. Спустя месяц хождения мимо попрошайки меня вдруг как током
ударило, и я, остановившись в многолюдном переходе, уставился на малыша,
одетого в неизменно-грязный спортивный костюмчик. Я понял, что именно
казалось мне «неправильным», если можно назвать «правильным» уже само
нахождение ребенка в грязном подземном переходе с утра до вечера. Ребенок спал. Ни всхлипа, ни вскрика.
Спал, уткнувшись личиком в колено той, кто представлялась его мамой.
Попрошайка подняла на меня глаза. Наши взгляды встретились. Бьюсь об
заклад, она поняла то, что понял я…
У кого из вас, уважаемые читатели, есть дети? Вспомните, как часто они
спали в возрасте 1-2-3-х лет? Час, два, максимум три (не подряд)
дневного сна, и снова – движение За весь месяц каждодневного моего
хождения по переходу, я НИ РАЗУ не видел ребенка бодрствующим! Я смотрел
на маленького человечка, уткнувшегося в колено «мамы», и страшное мое
подозрение постепенно формировалось в твердую уверенность.
- Почему он спит все время? – спросил я, уставившись на ребенка.
Попрошайка сделала вид, что не расслышала. Она опустила глаза и
закуталась в воротник потертой куртки. Я повторил вопрос. Женщина вновь
подняла глаза. Она посмотрела куда-то за мою спину. Во взгляде ее
явственно читалось усталое раздражение вперемешку с полнейшей
отрешенностью. Я впервые видел подобный взгляд. Взгляд существа с другой планеты.
- Пошел на… - произнесла она одними губами.
- Почему он спит?! – я почти кричал
Сзади кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся. Мужчина с типичным
лицом рабочего с близлежащего завода неодобрительно хмурил седые брови:
- Ты чего к ней пристал? Видишь, и так жизнь у нее… Эх… На вот, дочка, - мужик вытряхнул из своей огромной пятерни монетки.
Попрошайка перекрестилась, изобразив на лице смирение и вселенскую
скорбь. Мужик убрал ручищу с моего плеча, побрел к выходу из перехода.
Дома он расскажет, как защитил угнетенную, несчастную, обездоленную
женщину от негодяя в дорогой дубленке. Милиционер, подошедший ко мне в
переходе на следующий день, выразился почти так же, как и его
«подопечная» попрошайка. И на свой вопрос я получил исчерпывающее :
- Пошел в…
А ребенок спал…
Я позвонил знакомому. Это веселый и смешливый человек с
глазами-маслинами. Он с горем пополам окончил три класса и читает с
трудом. Полное отсутствие образования не мешает ему передвигаться по
улицам столицы на очень дорогих иномарках и жить в домике с бесчисленным количеством окон, башенок и балкончиков.
Знакомый был весьма удивлен моей уверенностью в том, что весь без
исключения подобный бизнес контролируют представители его
национальности. Я узнал, что попрошаек «держат» и молдаване, и украинцы.
Причем, первые специализируются в основном на «инвалидах войны». Мы
часто видим их на переходах и у светофоров, снующими буквально под
колесами машин. Мнимые афганцы «работают» также и в метрополитене.
Всевозможными «больными», хромыми и «приехавшими делать операцию»
заведуют с равным успехом как украинцы, так и цыгане. Бизнес этот, несмотря на кажущуюся стихийность, четко организован.
Курируется попрошайничество организованными преступными группировками,
и деньги, брошенные полунищими прохожими в кулечек «обездоленного
инвалида», уходят «наверх». Причем, настолько «наверх», что, узнай об
этом сердобольный прохожий, он потерял бы сознание от удивления. Детей
берут в «аренду» у семей алкоголиков или попросту воруют. Но это все,
что говорится, цветочки.
Мне нужно было получить ответ на вопрос – почему спит ребенок? И я его
получил. Причем, мой знакомый цыган произнес фразу, повергнувшую меня в
шок, вполне обыденно, спокойным голосом. Как о погоде сказал:
- Или под героином, или под водкой…
Я остолбенел. «Кто под героином? Кто – под водкой?!»
- Ребенок. Чтобы не кричал, не мешал. Ей с ним целый день сидеть, представляешь, как он надоесть может?
Для того чтобы ребенок спал весь день, его накачивают водкой. Или наркотиками. Разумеется, детский организм не способен справляться с таким шоком. И дети часто умирают.
Самое страшное – иногда умирают днем, среди «рабочего дня». И мнимая
мать должна досидеть с мертвым ребенком на руках до вечера. Таковы
правила. И идут мимо прохожие, и бросают мелочь в кулек, и считают, что
поступают благородно. Помогают «матери-одиночке»…
…На следующий день я стоял в переходе возле станции метро Лукьяновская. Милиционера, ответившего мне вчера ругательством, не было видно. Я запасся журналистским удостоверением и был готов к серьезному разговору. Но разговора не получилось. А получилось следующее…
У женщины на руках лежал ДРУГОЙ ребенок. Мои вопросы попрошайка
попросту игнорировала с отрешенным лицом. Меня интересовали документы на
ребенка и самое главное – где вчерашний малыш? Попрошайка вопросы
игнорировала, зато их не игнорировали торговки, стоявшие рядом. От
женщины, торгующей трусиками, я узнал, что мне следует, мягко говоря,
удалиться из перехода. К возгласам торговки подключились ее негодующие
соседки по ремеслу. Следом за ними – прохожие преклонных лет. В общем, я
был с позором выдворен из перехода.
Оставалось одно – звонить 02 или искать милицейский патруль. Но милиция нашла меня сама.
Сержант, любитель посылать в…, подошел ко мне и спросил документы. Я
документы предоставил и высказал свое мнение по поводу нахождения
женщины с ребенком в переходе. Сержант со мною согласился и… отправился
звонить кому-то. Я стоял перед переходом с полным ощущением того, что
пытаюсь бороться с ветряными мельницами. Спустя несколько минут в
переходе не было уже ни торговок, ни попрошайки со спящим ребенком…
Когда вы видите в метро ли, на улице ли женщин с детьми, просящих милостыню,
задумайтесь, прежде чем ваша рука полезет за деньгами. Подумайте о том,
что не будь вашего и сотен тысяч подаяний, бизнес этот умер бы. Умер бы
бизнес, а не дети, накачанные водкой или наркотиками. Не смотрите на
спящего ребенка с умилением. Смотрите с ужасом. Ибо вы, прочитавшие эту
статью, знаете теперь – почему спит ребенок…